Случай из практики адвоката по уголовным делам Санкт-Петербургской коллегии адвокатов Сергея Филиппова

Задержали по подозрению в мошенничестве в особо крупном размере, дома обыск был… Заурядное начало и скудная информация, которой я располагал утром, направляясь в МИВС, расположенный на Захарьевской улице в центре Санкт-Петербурга.

В дело, возбужденное по признакам ч.4 ст. 159 УК РФ, я вступил, когда мой доверитель был уже задержан в порядке ст. 91 УПК РФ и находился в ИВС. Само задержание было проведено на встрече будущего подозреваемого с будущим потерпевшим, а на тот момент – деловых партнеров, в момент обсуждения рабочих вопросов появились сотрудники полиции, и не очень добровольно доставили к следователю.
Там подозреваемый узнал, что дело уже возбуждено, роль потерпевшего уже занята, а ему осталось то осталось – выслушать приговор по части 4 статьи 159 УК РФ (мошенничество в особо крупном размере) и отбыть ИК общего режима на несколько лет. А пока следователь оформил задержание на 48 часов и поместил подозреваемого без предъявления обвинения в изолятор временного содержания, он же – МИВС.
Но перед этим были подписаны признательные показания, проведена очная ставка с «потерпевшим» (в ночное время, что к сожалению не смутило защитника, назначенного следователем).

На следующий день следствие собиралось предъявить обвинение и обратиться в суд с ходатайством об аресте.
Утром успев в МИВС раньше следователя с назначенным адвокатом, я успел обсудить с задержанным суть претензий, выдвинутых в его адрес и понял что уголовное дело довольно неоднозначное. К этому времени прибыла «следственная группа» – кроме непосредственно следователя и назначенного им адвоката, зачем то приехали двое оперуполномоченных полиции, которые проводили проверку по заявлению потерпевшего и довели его до возбуждения дела. Увидев меня из всей «СОГ» остался лишь следователь, который ожидал повторения «ночных» признательных показаний.

Однако порадовать его было нечем – ни признания вины, ни даже использования 51-й статьи Конституции не случилось. Вместо этого подозреваемый сообщил о наличии доказательств, опровергающих версию потерпевшего. Хоть сразу предъявить эти договоры и расписки мы не могли, но даже перечисление их объема и сути заставил следователя отложить предъявление обвинения и избрание ареста. Из ИВС я вышел вместе с подозреваемым, хоть еще и не выиграв все дело, но получив время на свободе, которое нужно было для предоставления доказательств его невиновности (в СИЗО делать это сложнее или невозможно).

Нам удалось поднять всю переписку с потерпевшим, сделать «сверку расчетов», доказать, что подозреваемый находился в день предполагаемого совершения преступления на краю Ленинградской области, а совсем не в Питере, как утверждал его бывший партнер. Все это было предоставлено следователю. В результате он перенес дату предъявления обвинения, сказав, что вызовет когда понадобимся. Около месяца ждали вызова. За это время следователем был получен «биллинг» телефонных переговоров, подтвердивший отсутствие подозреваемого в городе на дату указанную потерпевшим как дата преступления. Подтвердилось и наличие долга потерпевшего перед подозреваемым.
Оценив доказательства собранные нами, отсутствие у следствия возможности их опровергнуть, начальник СО, понимая, что в суд это дело отправлять не стоит, предложил нам признать вину по статье 330 УК РФ (самоуправство) и прекратить дело в связи с примирением с потерпевшим. Этот вариант возможно устроил бы нас в начале расследования, но теперь был неинтересен, поэтому отказались.

Потерпевший понял что дело разворачивается на 180 градусов и чтобы не быть самому привлеченным к уголовной ответственности за заведомо ложные показания, рассказал как все было на самом деле – имущество передавалось им в счет погашения долговых обязательств перед подозреваемым. После этого у следствия не оставалось других вариантов, кроме как прекратить уголовное дело в связи с отсутствием события преступления.